187. Не страшно играть по своим правилам – себе самой не проиграешь

7 ноября 2008

Откровенничать с экстравагантной Франческой меньше всего входило в её планы, однако в Париже больше не с кем было поговорить по душам, пусть их души и изъяснялись на разных языках.

Да, Милана впервые пила кофе в этом кафе, и да, ей была совсем не близка царившая там атмосфера, но и Франческе, казалось, всё было в новинку. Через несколько минут общения Милана пришла к выводу, что у Франчески вообще каждый день начинается новая жизнь.

Художница, она же – величайшая сумасбродка, совершенно забыла – или хорошо притворилась, что забыла, – и о Тунисе, и о Жорже, и о своём этюднике к моменту их встречи. Однако само путешествие Миланы вызвало у неё живой интерес. С большим энтузиазмом она принялась расспрашивать о всех деталях и впечатлениях.

Милана не привыкла делиться личными переживаниями с посторонними людьми, но для Франчески она почему-то сделала исключение. Видимо, сказывался дефицит искреннего общения с Мартиной.

Милана говорила, чувствуя, как с каждым словом на душе становится легче, а Франческа слушала так внимательно и вдумчиво, будто сама хотела прожить каждый момент, представить каждую картину. Когда Милана, окончив рассказ, то ли от безысходности, то ли из любопытства обратилась к ней за советом, Франческа улыбнулась и сказала: «Всё отлично, дорогая! Лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном! Летай, порхай, как бабочка, пока молодая».

— Вы бы тоже улетели? – спросила Милана, не понимая, почему вдруг от этого совета ей стало не легче, а скорее, наоборот, как-то тревожней.

— Я бы вообще не поехала. Никогда не возвращаюсь туда, где мне когда-то было хорошо.

Милана медленно отпила кофе и, ободрённая его горечью, уточнила:

— Так вы не поедете в Тунис?

Франческа отрицательно покачала головой, затем, помолчав, обронила.

— Возможно, заеду в Барселону.

Милана вспомнила добродушного Жоржа, его дом, стены которого украшали цветовые эксперименты Франчески, и ей почему-то стало грустно. Она посмотрела на Франческу, желая сказать что-то в духе «так нечестно, он же ждёт вас», но это намерение пропало так же быстро, как появилось.

Не мне учить других, как лучше жить и как любить.

Франческа, прищурившись, смотрела в окно. Пятничный вечер медленно окутывали сумерки, на улице снова шёл мокрый снег. Тёплый уют кафе ограждал их от промозглой сырости, которой Париж баловал своих обитателей уже несколько дней подряд.

Милана взглянула на свои часы, затем на нетронутое пирожное, стоявшее перед ней. Есть не хотелось. События прошедшей недели сбились в какой-то липкий и тягучий ком, который то и дело напоминал о себе, не давая ей расслабиться и отбивая всякий аппетит – к еде, к работе, к развлечениям, к жизни.

— Макс спрашивал о тебе, – вдруг сказала Франческа, заметив апатичное состояние своей собеседницы.

— Правда? – Милана посмотрела на неё, стараясь при этом не выглядеть слишком вовлечённой.

Макс не перезванивал ей, и она втайне надеялась, что он принял её ночной звонок за фрагмент своего сна. Милана меньше всего ожидала, что Макс обсуждал её с кем-то, особенно – с матерью.

Франческа кивнула и смерила её проницательным взглядом, на который, как раньше казалось Милане, была способна лишь миссис Томпсон, её бывший куратор.

— Знаешь, в чём прелесть свободы? – вдруг сказала Франческа, продолжая прицельно рассматривать Милану, но уже с меньшей колкостью в карих глазах.

Милана отрицательно покачала головой, несколько удивлённая таким внезапным отступлением от заинтересовавшей её темы.

— Каждый день – как чистый холст. А ты хозяйка всей палитры. Никто не задаёт общий тон, никто не навязывает своё видение мира.

— О чём вы? – спросила Милана, не сводя внимательных глаз с лица Франчески.

— Когда ты свободна, не страшно играть по своим правилам, – себе самой не проиграешь. Но стоит только втянуть другого в свою игру, и всё рушится. Когда один играет, а другой любит искренне…

Франческа замолчала, но её улыбка словно бросала вызов Милане: «Ну, давай, додумай эту мысль, девочка».

Милана понимающе кивнула, улыбаясь в ответ привычной искусственной улыбкой и искренне жалея о легкомысленной откровенности, которую позволила себе в начале разговора.

— Вы намекаете на меня, – спокойно сказала она. – Так знайте, что для меня любовь – не игра.

Фраза показалась ей театральной, впрочем, вся ситуация уже давно вышла за рамки её ожиданий. Ей было крайне неприятно слышать упрёки в свой адрес от женщины, которая несколько минут назад советовала ей упиваться свободой и молодостью и замуж выходить без оглядки и опасений – ведь «всегда можно сделать это снова».

— Вся жизнь игра, а любовь – самая захватывающая партия. Что до тебя, так ты, по-моему, никогда не перестанешь играть.

Франческа кивнула со знанием дела и переключила своё внимание на парочку, сидевшую за соседним столиком, то ли в поисках вдохновения, то ли демонстрируя полное безразличие к реакции Миланы на свой вердикт.

Милана смотрела на свою собеседницу невидящим взглядом. Слова Франчески вызвали у неё бурю молчаливых возражений, которую она теперь старательно пыталась подавить.

Если бы я и вправду играла, я бы точно не проигрывала самой себе. Впрочем, пусть она думает то, что хочет. Не могу сказать, что её мнение для меня что-то значит, сама она тоже не пример счастливой и мудрой женщины.

И вообще, у меня по плану party – день рождения сокурсницы. Там точно будет более привычная атмосфера – более пустые разговоры и более вежливое лицемерие. Там мне комфортно, а здесь… Давно уже пора доиграть эту партию.

Предыдущий эпизод: 186. Нужно справляться с проблемой самой – закон Миланы Смоленской

Следующий эпизод: 188. Начну с правильных каблуков, а там – будь что будет

187. Не страшно играть по своим правилам – себе самой не проиграешь

Оглавление. Часть 5

Все эпизоды